====> Девичья спальня Рейвенкло

Застыли деревья в осенней красе, сухая тропка ведет туда, где под сенью октябрьской мглы по небу в зеркале вод дикие лебеди тихо скользят - без одного шестьдесят. Осень сошла в девятнадцатый раз с тех пор, как я счет открыл и, сбившись со счета, застыл, оглушен гулкими взмахами крыл, когда друг за другом они взвились, кругами взмывая ввысь.
Как околдованная, шла девушка по коридорам и видела не каменные плиты, а осенний пейзаж нежными тонами акварели, воздушные белые мазки - уносящуюся вдаль легкокрылую стаю, и серую кляксу человеческого силуэта. Слышала не обрывки фраз, а только дуновение ветра, которое полагалось слышать и ощущать вовсе не ей, а травинкам на лугу, мотылькам, кронам древесным... Чудо слов погрузило её в зачарованное сонное озеро, и Риноа пребывала в Хогвартсе только телесно. Бумага, хранившая чёткие книжные буквы, таяла, расплывалась реальность, перетекая в неведомый мир, и вряд ли сейчас во всём замке нашёлся бы человек счастливее.
Риноа нырнула в поэзию, как падают в омут - спряталась, юркнула за калитку и стала одной из фейри, и кому какое дело, что ноги несли её, вполне материальную, по такому же материальному замку к не менее материальному подоконнику? Есть места или существа, где или с которыми человек ощущает себя особенно хорошо в одиночестве; связаны ли они с приятным воспоминанием, думается ли рядом особенно хорошо - в минуты, когда связь с обычным миром слабеет, мечтатели подсознательно стремятся туда, куда зовёт душа. Кого-то тянет к человеку, но мисс Рикелвер повезло - её потайное место было всего лишь подоконником. Частью окна в не очень людном, не очень большом и очень тихом коридоре.
Близко-близко поднеся к лицу книгу, сказочница другой рукой стала вести по стене, не в силах оторваться от волшебных строк Уильяма Йейтса, но и заветный подоконник пропустить не желая. В одной книге Урсулы ле Гуин жрица жестоких богов так шла по лабиринту, полному темноты, но об этом Риноа не вспоминала. Наконец пальцы встретили пустоту, и девушка села на краешек деревянной доски, не особо заботясь о том, есть ли кто-нибудь рядом.

Голос книг порой оглушает, но я всегда любил звуки,
которыми он наполнял голову, потому что это
песнь людей, освободившихся от времени.
Ф. Ленуар, В. Кабезо, «Обещание ангела»
И память о танце блистающих птиц сжимает мне сердце тоской: всё так изменилось, всё стало иным с тех пор, как, шагая легко, впервые я вышел к воде и застыл под звон колокольных крыл.
Одно воспоминание родом из детства было вызвано к жизни волшебными строками. Городская площадь, холод и сверкающий снег - по-особенному сверкающий, так, как может сверкать только первый снег поутру. Птичья стая, в сиянии отрывающаяся от земли и улетающая - недалеко, всего футов на пятнадцать, но память ребёнка навсегда удерживает этот миг... Риноа воспринимала поэзию Йейтса всей душой, так, словно он писал специально для неё, или испытывал те же чувства, или знал такого же человека в своей жизни... Она видела всё, о чём он писал - сама или в воображении, впрочем, она не делала различий. Но то, что живший в прошлом веке поэт - и множество других поэтов и прозаиков всех времён! - легко затрагивает самые чувствительные области её души, мастерски обыгрывает волнующие темы и пишет так, что можно выпасть в иной мир даже с закрытыми глазами, было восхитительным. Наверное, это высшая степень мастерства - так увлекать других. Куда там скромным сказочкам рейвенкловки... Правда, Ордену Волшебных Вещичек они нравились, ребята говорили, что истории Риноа хороши, и Риноа была довольна похвалой, но в глубине души всё же желала, чтобы и её творения дарили кому-то крылья.
Всё так же без устали в стылых волнах нежатся, плещут они и пара за парою тянутся ввысь; сердца их, как встарь, юны, победы и страсть, как в былые дни, всё так же нисходят к ним. Но ныне иною они облеклись, таинственной красотой. В каких камышах они гнезда совьют, где обретут покой, чей взор усладят, когда новый рассвет мне скажет, что их уже нет?
Что их уже нет... Природа жива и изменчива, как вода, и мимолётнее красоты летящих птиц только красота цветов, которую меняет даже свет. Свет - ровный, как в пасмурный день, а цветы... сложный запах, который несведущему в парфюмерии не расчленить на компоненты... Запах? Пальцы, собирающиеся перелистнуть страницу, замерли. Риноа моргнула. Точно, запах - едва уловимый, нежный, он не пришёл из воспоминаний, о нём не писал Уильям Йейтс, это реальность. Надо осмотреться, ведь не мог аромат появиться сам собой, как видение, из ниоткуда? Но сказочница побоялась. Так иногда бывало, когда на уроке она совершенно точно знала ответ, но не могла решиться его озвучить, потому могла ошибиться. И сейчас она боялась узнать, кто оказался рядом - фея или земное создание? На пороге между страной сказок и прозой обыденности всякий помедлит... Наконец Риноа, неизвестно сколько прождав и ничего не поняв, всё же подняла голову - чтобы встретить серо-голубой взгляд.

Напротив сидела девушка. Наверное, у неё было обычное лицо, обычная внешность, но взгляд Риноа, какую-то пару минут назад витавшей в самых высоких сферах, наделил незнакомку сказочным сиянием. Стало совсем неважно, прекрасна она или безобразна в этой реальности - сказке было попросту всё равно.
Полно, да незнакомка ли это?
Дверца сказки с тихим щелчком закрылась за Риноа.
Эту девушку она помнила - только вчера видела на пиру в честь начала учебного года. Могла бы увидеть и позже, но вечером была слишком уставшей, чтобы интересоваться чем-то кроме кровати в девичьей спальне Рейвенкло, а утром... Утром и думать забыла, что кроме стайки первокурсников к её факультету присоединилась особа постарше.
Рейвенкловка неуверенно улыбнулась и не закрывая опустила книгу на колени. Казалось, она прождала довольно много времени и должна была придумать, как начать разговор и что вообще делать дальше, но ранее все её мысли были сосредоточены на вопросе «Как же заставить себя поднять голову», и время для других тем нашлось только сейчас. Взгляд, не дожидаясь решения разума, быстро-быстро запечатлел в памяти облик девушки, от убранных в простую причёску светлых волос до блокнота в руках, не забыл про доброжелательную улыбку и, наконец вспомнив о смущении хозяйки, уткнулся ей в колени.
Так... Поздороваться, наверное?
Чувствуя ужасную неловкость, словно вышла в коридор в пижаме и тапочках, сказочница заставила себя посмотреть соседке по подоконнику в глаза и робко произнесла:
- П-привет... Мисс Верден? - и немедленно зарделась, сразу решив, что совершила ошибку. Эта девушка на пиру сидела рядом с Винсентом, и одна сокурсница шепнула Риноа, что это его кузина. Конечно, кузина вполне может носить ту же фамилию, да и сокурснице виднее - как-никак, её отец состоит в попечительском совете Хогвартса и может быть в курсе, что за птица эта новенькая, но... Память и разум полностью очнулись от путешествия в страну поэзии, и мисс Рикелвер сразу увидела, сколько прорех в её сведениях и выводах. Оставалось только с замиранием сердца ждать ответа, да надеяться, что те штрихи в блокноте, складывающиеся в удивительно знакомый рисунок, никак к Риноа не относятся.

Почти? Больше чем наполовину Верден?
Услышав ответ, Риноа не очень-то учтиво заморгала, пытаясь осмыслить: как же, если один из родителей Верден, то другой, соответственно, Верденом не является, и девушка должна быть Верден ровно наполовину! Хотя... кажется, Вердены были французскими аристократами, а аристократические генеалогические древа переплетались настолько плотно, что без фолианта вроде «Родословные волшебников» простой человек ни за что в них не разберётся. Поэтому не надо делать такие глаза, Риноа!
- Риноа Рикелвер. Рейвенкло, шестой курс, - поспешно представилась рейвенкловка, от старания даже ни разу не запнувшись, хотя прежде при знакомствах нередко произносила имя и фамилию слитно. Маргарита картавила, и Риноа смутно ощутила вину за то, что её имя и фамилия имеют столько сложных для произношения звуков. Впрочем, не было видно, чтобы мисс Ногарэ страдала от небольшого дефекта речи, да и её английский был очень хорош.
- Ничего страшного... Вы не виноваты, да и мне давно было пора очнуться, - она ещё раз улыбнулась. Хорошо, что раньше Маргариты ей не встретился Пивз или другой шутник! Иначе она могла оказаться где угодно, хоть на вершине Астрономической башни.
Нет, уж такой подъём я бы точно заметила. Хотя могла и наткнуться на кого-то... Совсем как Винсент.
Мысль о кузене Маргариты побудила вспомнить и последующую историю с книгой, и, разумеется, Бернарда. Риноа поёжилась и захотела рассказать об интересном столкновении Маргарите, но прежде нужно было ответить.
- Да... Это стихи Уильяма Йейтса, - и опустила взгляд, смущённая. Непонятно, что  новая знакомая хотела выразить этим словом - тон её был неуверенным, вполне возможно, что слово «вдохновлённо» было всего лишь призвано заменить другое, куда менее лестное. Или наоборот? Если кто-то и замечал, что Риноа ушла в мир грёз, то либо шутливо просил её вернуться на землю, либо строго одёргивал - это, правда, случилось только один раз, на уроке трансфигурации, и рейвенкловка до сих пор ощущала стыд за то происшествие...
Стоп, если и дальше будешь о каждой мелочи составлять мысленные трактаты, то Маргарита решит, что ей попалась на редкость невежливая собеседница!
Увы, фолиантов, которые могли образовать мысли мисс Рикелвер, хватило бы на целую библиотеку - тоже, разумеется, мысленную, а её познаний в этикете хватило только на соображение, что долгое молчание невежливо.
- Ваш кузен, Винсент, вчера тоже очень вдохновенно читал какой-то древний фолиант с заклинаниями, - девушка поспешила исключить саму возможность оскорбительного промедления и заговорила, даже не дав Маргарите сказать что-то ещё о стихах. - Даже в меня врезался, не заметив... А потом появился его старший брат, поговорил... с ним и забрал ту книгу, - на словах всё было так просто! Но не рассказывать же, что если бы Верден-старший хотя бы нахмурился, боггарт Риноа точно поменялся бы?!

Кажется, не стоило этого говорить... Определённо не стоило!
Она хотела, чтобы беседа прошла без сучка и задоринки, и сначала всё шло как надо - она даже преодолела косноязычие и кое-как поборола смущение, и вообще говорила довольно свободно. И тут - такой промах! С лица Маргариты исчезла улыбка, да не просто исчезла, а словно её прогнал страх. И лицо девушки побледнело, а ведь Риноа всего лишь упомянула старшего Вердена!
Как Винсент говорил? Его боятся даже матёрые преступники?.. И обычно он намного приятнее... Но почему же Маргарита так явно испугалась? Она-то не похожа на матёрую преступницу, на трусиху-меня - тоже...
Поняв, что снова начинает мысленный монолог, а мисс Ногарэ как выговорила имя грозного кузена, так и сидит притихшая, будто ожидает, что Бернард вот-вот выйдет из-за угла и осведомится о ещё одной книге, Риноа попыталась найти нейтральную тему для разговора. Однако Маргарита взяла себя в руки гораздо быстрее, чем сказочнице удалось поймать сносную идею.
- Он уже не здесь, я думаю, - нарочито спокойно, стараясь не выдать, что ей не по себе, уточнила Рикелвер и поудобнее устроилась на подоконнике. - Да, так получилось, что с обоими... С Винсентом знакома ещё с первого курса, - лучше увести разговор в более безопасное русло, где ни Маргарите не придётся бледнеть, ни Риноа - предаваться неприятным воспоминаниям.
Про родню лучше не спрашивать, это точно. Каким бы хорошим ни был Винсент, о нём и в другой раз можно поговорить. О чём обычно говорят в новыми знакомыми? С новичками? Точно! Вот нейтральная тема.
- А почему ты перешла в Хогвартс?
Первый вопрос сразу же потянул за собой множество других. Училась Маргарита в Шармбатоне, как большинство французов, или в другой школе? Если да, то какой он - Шармбатон? И какая она - Франция? Каков старший Верден в добродушном состоянии, правда ли, что Ванесса и на самом деле такая надменная, и что за человек такой - Маргарита Ногарэ? Но, разумеется, немыслимо было спросить обо всём и сразу, а последние вопросы лучше не озвучивать. Такое понимают самостоятельно.

Неприятная для Маргариты тема осталась позади, и Риноа едва удержалась от вздоха облегчения - удалось, удалось заговорить о другом! Ей и самой хотелось с кем-нибудь поделиться впечатлениями от той истории с книгой, но как с Винсентом не стоило заговаривать на эту тему, так и, как оказалось, с Маргаритой, оставался только дневник. Ничего нового, пухлая тетрадь в клетку хранила многое, о чём Риноа никогда никому не рассказывала и вряд ли расскажет, но ведь бывают особенные впечатления, которые непременно надо с кем-то разделить. Но явно не с Маргаритой... А жаль. Сказочница уже успела почувствовать симпатию к сокурснице и обрадовалась, что та быстро и естественно перешла на «ты».
- Сразу с половиной? - то ли ужаснулась, то ли восхитилась мисс Рикелвер. Кем же надо быть и что же надо сделать, чтобы поссориться с половиной Шармбатона?! Воображение отказалось сразу придумать подходящее деяние. Но родственница Верденов уже казалась не просто чародейкой-художницей, а то ли главой заговора, который внезапно раскрыли противники (половина школы за Маргариту, половина - против, бой стенка на стенку, ух, какой сюжет для рассказа!), то ли, наоборот, невинной жертвой чьих-то козней. В любом случае - достаточно весомый повод, чтобы сменить школу... и чтобы не выспрашивать подробности.
Кажется, это тоже не очень хорошая тема... Что бы ещё придумать? Ой, а не заскучала ли Маргарита? Сначала оглянулась, теперь смотрит в окно... Может, она ждёт кого-то, а тут я шлёпнулась рядом и донимаю расспросами? Наверное, уже пора прощаться.
Придя к неутешительному выводу, что оказалась здесь некстати, Риноа решила всё же не прерывать беседу и спросила:
- А ты уже осмотрела Хогвартс? То есть, я хотела сказать - осматривала ли? Полностью-то его, говорят, даже профессора не знают...
На самом деле она очень хотела спросить и посмотреть, что же Маргарита рисует, но судила по себе: она ни за что не показала бы постороннему человеку свой дневник и свои сказки, это слишком личное. Поэтому пришлось оставить самое интересное на потом.

Заблудилась, запуталась... Совсем как первокурсник. Обычно новичкам трудно сориентироваться в огромном замке, который к тому же может поменять расположение комнат, а уж передвинуть пару лестниц для него - и вовсе пустячное дело. Риноа решила не пугать Маргариту сообщением, что Хогвартс может даже похитить учеников... Хотя поделиться с нею именно этой новостью захотелось нестерпимо.
Если я всего лишь предупрежу, это ведь её не испугает? Да она, может, и не поверит... Но, наверное, не станет специально ходить в подземелья, чтобы узнать, правда это или розыгрыш.
Новая тема определённо была удачной находкой. Нейтральная, не наводящая собеседника на неприятные воспоминания и помогающая разговориться. Похоже, Маргарита даже намекнула, что не прочь осмотреть замок в компании Риноа! Вот здорово!
- Я могу показать тебе замок, - заметно оживившись, произнесла сказочница. За настоящего экскурсовода она, конечно, не сойдёт - ни хорошо поставленной речи, ни исчерпывающих сведений о каждом предмете, но зря ли она училась здесь шестой год и не единожды перечитывала «Историю Хогвартса»? Во всяком случае, они не заблудятся.
Если Хогвартс снова не обратит на них внимание.
Нужно предупредить, иначе нечестно. У каждого должен быть выбор, пропадать ему или нет.
- Вот только... Знаешь, - она опустила взгляд - так было легче рассказывать, - Хогвартс - это же не просто каменные стены, не просто замок, он почти как живое существо... Я вчера шла по коридору недалеко от кухни, а он взял и стал бесконечным... И, пока я не попросила... То есть мы, я там знакомого встретила... Хогвартс нас не выпускал. Он словно заболел - я даже чих слышала...
А ещё коридор в конце сжался, словно пространство скомкалось, исказилось...
Понурив голову, словно рассказывала о тяжёлой болезни близкого человека, Риноа вздохнула. И тут же, встрепенувшись, добавила, испугавшись недоверия:
- Ты только не смейся, это правда! Поэтому к подземельям лучше не приближаться...
Конечно, Хогвартс мог исказиться в любом месте, но Риноа очень не хотелось возвращаться туда, где вчера испугалась до немоты.